МАГАЗИН ПИЛОМАТЕРИАЛОВ и ПОГОНАЖНЫХ ИЗДЕЛИЙ

Лесной комплекс Красноярского края представляет собой до боли обидный контраст богатейших сырьевых запасов и неумения этими богатствами распоряжаться. Отчасти объяснение неумелому хозяйствованию можно найти в истории. До Столыпинской аграрной реформы лесопользование в Сибири пребывало в любимом русским народом состоянии − вольном. Каждый рубил, где хотел и сколько хотел.

Лишь в феврале 1894 года Императором России был утвержден Закон «О местном заведовании лесами в Иркутском генерал-губернаторстве». Организация и ведение этого дела возлагались на генерал­-губернатора. При нем учреждались должности вице­-инспектора корпуса лесничих, ревизоров и кондукторов лесоустройства, которым предписывалось выделить лучшие леса в заказники, организовать устройство лесов, в том числе приписанных к частным промыслам, заводам и фабрикам, изымать их из свободного пользования.

В 1897 году было образовано Управление государственных имуществ Енисейской губернии, все казенные леса перешли в его ведение.

По истечении ста с лишним лет развития лесного хозяйства края проблемы у отрасли, по сути, остались прежними: борьба с браконьерством, охрана лесов от пожара, восстановление лесных массивов, разграничение частных и государственных интересов.

В негласной борьбе за обладание богатством лесного фонда «одеяло» на себя перетягивают три основные структуры: государство, краевая администрация и частные предприниматели. Интересы у них разные, а проблема одна − несовершенное законодательство.

Основная функция Государственной лесной службы по Красноярскому краю − контроль над лесопользованием. Государственники строго чтут букву закона, борются с расхитителями лесных угодий, пожарами и насекомыми­-вредителями. В структуре службы − 56 лесхозов, крупнейшие из которых: Саяно­-Шушенский (общий запас древесины − 131 тыс. м³), Большемуртинский (продуктивность леса − 170 м³ на гектар, а там, где он спелый и перестойный, − до 224 м³).

После «революционных» 90-х прошлого столетия лесхозы неожиданно столкнулись с новой бедой: государство пересмотрело свои взгляды на их финансирование. Причем не в лучшую сторону. Появились долгосрочные долги перед «лесным» народом и недвусмысленный намек на то, что пора бы и самим научиться зарабатывать. При каждом лесхозе существует цех по переработке древесины, где, в разных объемах, производится пиломатериал, оконные блоки, двери и незатейливая мебель. Но главная «фишка» федеральных лесхозов − исключительное право на госконтроль. Они напрямую взаимодействуют с фирмами и предприятиями по лесозаготовке, устанавливают штрафы и диктуют правила рубок, регламентированные «Лесным кодексом». Однако, несмотря на такое количество свободы, среди 56 лесных хозяйств вряд ли найдется хоть одно, удовлетворенное существующим положением дел.

Николай Федорович Пестриков, директор Саяно­-Шушенского лесхоза:

«Нет порядка в государстве. Вот и все. С периода перестройки наше хозяйство претерпело несколько реорганизаций. Названия менялись, финансирование менялось. Сегодня федеральный бюджет финансирует нас всего на 15 − 20%. Все налоги и зарплату своим сотрудникам платим за счет своих средств: осуществляем заготовку древесины, переработку. У нас небольшой цех. В 2003 году переработали 20 тыс. м³ древесины. Но продукцию покупают плохо. В основном работаем на нужды местного населения. Экспортировать лес сложно. Железная дорога очень дорогая. Вот и ходим по замкнутому кругу. Чтобы навести порядок в лесной отрасли, нужно создать Министерство лесного хозяйства, принять разумный „Лесной кодекс". За последние четыре года не принято ни одного хорошего закона».

Василий Васильевич Запевалов, главный лесничий Большемуртинского лесхоза:

«Основная проблема − недостаточное финансирование. Вторая − воровство. В зимний период мы расхитителей „поприжали", а летом их очень много. Все делаем за счет собственных средств, даже лесохозяйственные работы: восстановление леса, пожаротушение, основную часть рубок ухода. У нас два цеха. Изготавливаем строительный брус, доски, дверные блоки, плинтус… В сельской местности покупательская способность низкая. Часть древесины везем в город, продаем заводам для более глубокой переработки. В год производим до 3000 м³ пиломатериалов. Заготовка рубок ухода составляет 40 − 50 тыс. м³. При этом по сравнению с другими наш лесхоз живет более­-менее прилично. Уверен, пока государство не обернется к лесу лицом, ничего не изменится. Ждем „Лесной кодекс", который уже получил немало критики: все в нем направлено на разорение лесов, бесконтрольную передачу лесных угодий в частные руки».

Виктор Гаврилович Юшков, директор Абанского лесхоза:

«Главная проблема − финансирование. Нам дали возможность деньги зарабатывать самостоятельно, но при этом обложили всеми видами налогов. Всего на 25% федеральный бюджет нас финансирует. Тонем в безденежье. Рубки ухода превращаем в пиломатериалы. Есть в лесхозе цех по переработке. Производим до 6000 м³ пиломатериалов в год. Стабильного потребителя нет: кто приедет, тот и потребитель. Собственником лесов является государство. Собственник должен финансировать свое хозяйство».

Сергей Егорович Ильин, директор Манского лесхоза:

«Финансирование − вот наша проблема. Из федерального бюджета нам выделяют до 30%. Невозмещенными остались затраты на пожаротушение по прошлому году. Это порядка 130 тыс. рублей. Краевой бюджет не выделяет средства на лесовосстановление. Для полноценной работы нам требуется до 10 млн. рублей ежегодно: на охрану, защиту, восстановление лесов. При хозяйстве функционирует небольшой цех по лесопилению. Производим до 500 м³. В плане сбыта небольших объемов пиломатериала − проблемы нет. Но удаленность от Красноярска − 100 км − и старое оборудование не позволяют нам конкурировать с более сильными предприятиями­-переработчиками. В первую очередь, государству необходимо восстановить нормальное финансирование. Раньше у нас были льготы по налогообложению. А сейчас мы платим и налог на прибыль, и на имущество, с этого года будем платить налог на транспорт.

В администрации Красноярского края к жалобам лесхозов относятся скептически. По мнению чиновников, правила рубок в законодательстве составлены так, что можно найти массу лазеек, чтобы их нарушить. И федеральные лесхозы этим пользуются, обладая монополией на госконтроль. При этом они являются лидерами по лесозаготовкам: на их долю приходится до 1500 млн м³ древесины.

Задача краевой власти − исключить возможность продажи древесины „черным налом" и извлечение максимальной прибыли из лесных богатств в пользу краевого бюджета. Для этой цели принята „Концепция развития лесного комплекса Красноярского края на период 2004 − 2015 годов". Ее основной принцип − производить глубокую обработку древесины на предприятиях края. Экспортировать готовый продукт, а не круглый лес. От тотального контроля перейти к системе сотрудничества с предпринимателями.

Изменится принцип проведения конкурса на право аренды лесных угодий, который сегодня напоминает аукцион: кто больше заплатит, тот и станет хозяином. Критерием выбора станет бизнес­-план, в основе которого построение безотходного производства по переработке древесины, а не банальная заготовка и экспорт леса. Задача­-максимум − создание вертикально интегрированной компании − холдинга − с участием краевой власти.

Сегодня в крае немало примеров тому, как можно заработать прибыль на переработке древесины. В числе наиболее успешных предприятий − Новоенисейский ЛХК, чья продукция − пиломатериалы, древесноволокнистые плиты, столярные массивные клееные плиты − пользуются большим спросом на мировом рынке. Ежегодно здесь перерабатывают до 1400 м³ сырья. Продукция изготавливается в основном из ангарской сосны − лучшей, как это давно признано в мире, древесины.

На территории Красноярского края сосредоточено 15 процентов лесных угодий России. Есть, где разгуляться лесопользователям. Вопрос лишь в том, чтобы научиться использовать дары природы рационально и с умом, как и положено настоящим хозяевам».